— Вот и всё, епископ, — лениво прощёлкал жвалами недалёкий челопук, смотря как я пробую на прочность и разрыв белёсую пакость. — Освободишься ты лишь по моей воле. И силён, — покивал он. — Это хорошо. Подпишешь бессрочный контракт перед богами…

— Церек, а Церек, — решил я не выслушивать самодовольный трындёж.

Расклад и так понятен, рейдерский захват. Только не судна, а моего почтенства. Ну а если совсем точно — глупая и бездарно проваленная попытка рейдерского захвата.

— Чего тебе, епископ⁈ — возмутился челопук. — Отучись перебивать! И в контракт…

— А тебя мама-паучиха не учила, что паучкам не стоит баловаться с огнём? — лупая глазами, окутался я тонким слоем пламени.

Делая шаг вперёд из составленного пеплом паутины корявого круга.

— Оружия у тебя нет, почему я тебя не стал атаковать. А то твоих придурков некому будет остановить, убивай ещё их потом всех, чтоб не мешались. Короче, Церек: вали нахрен, не мешайся и благодари богов, что Я не требую у лживого тебя и твоего поганого городишки компенсацию.

А Церек отскочил и замер, стоит и пырится во все стороны своими паучьими гляделками. И вроде бы и вырубить стоит, вот только я ему не врал: например, тот же монитор (причём, только один, да и вообще что-то водоплавающие суетятся и отплывают — небось почуяли что-то) Рико запаркован неподалёку. И, положим, от пары выстрелов я буксир…

«Не ты, а я. И мне ле-е-ень!» — пришло от Потапа.

Хрен с ним, от пары выстрелов Потап буксир убережёт, просто отпиннув снаряды. Вполне потянет, недаром он знатный и заслуженный пинатель всея Зиманды и окрестностей. Но это пара. А мне придётся этот монитор топить, чего я не горю желанием делать. Можно, в теории, захватить, а на практике — у нас команды не хватит, да и не в курсе ни я, ни мои водоплавающие, как этим утюгом рулить. И он, зараза, ме-е-едленный, впридачу ко всему. В общем: зашуганый потерпевший челопук меня устраивал больше, чем вырубленный или дохлый. И внешне Церек эту зашуганность проявлял. Замер, не рыпался, жвалами не водил. И не магичил, хотя «в магию» я местных не особо опасался. Алхимия и техника у них сильны, а вот с боевой магией и прямым противостоянием не очень.

Но тут от Церека шибануло божественной силой, самого его выгнуло, но… Скажем так, я ощущал, что происходит явно не то, что должно. То есть и я, и напрягшийся Потап ощущали, что произошёл призыв божества. Но энергия манифестации, при этом, не делала паучидзе аватаром, как должна была по логике вещей. Она явно «в обход» призыва формировала «в сторонке» божественную манифестацию. И никого иного, как Шута.

— Ты звал, и я явился! — важно озвучила подпрыгивающая на воздухе лолька. — Привет, Потапыч! — радостно оскалилась она, помахав мне лапой.

— Привет, Шут, — оскалился я в ответ, совершив аналогичный жест. — И не хочещь ли…

— Не хочу, видом, — показал язык Шут. — У тебя тут конфликт интересов с моим жрецом, — тыкнул он пальцем в скособоченного и щёлкающего жвалами Церека.

— И что? — уточнил я, чувствую нарастающий поток энергии от Потапа.

— И ничё, — кривлялось божество. — Мне — всё равно, сами разбирайтесь, а я посмотрю.

— О стоящий на грани и за ней… — заголосил Церек.

— Отстань. Сказал — сами разбирайтесь, — сложила лолька ручонки. — Э-э-э… видом, это вообще-то мой жрец!

Дело в том, что после божественной манифистации я миндальничать не стал. И убедившись, что вмешиваться он не будет, разогнался и выписал Цереку смачного пенделя, с огоньком. От Потапа пришла эмоция одобрения, а вращающийся и заполошно машущий лапками паучидзе, с шлейфом пламени, по параболе скрылся за домами.

— Ну ты же божество на грани, — развёл лапами я. — А теперь уникальная ситуация: у тебя есть пограничный жрец. Когда я пинал и после — он был жив. В полёте — тоже. А вот что будет после падения — непонятно. Так что очень в твоём аспекте, Шут.

— Принимается, — фыркнула лолька.

— И зачем ты меня сюда закинул? — стал я ковать железо, не отходя от шута.

— Я? Я тебя суда не закидывал, видом. Это корифей и его сынок.

— И ты не имеешь к этому отношения? — оскалился я.

Впрочем, оскал пропал без толку: лолька с задумчивым видом уставилась на облака, не отвечая.

— Шут с тобой, — махнул я лапой. — Эй, водоплавающие! Чего встали⁈ Грузитесь быстрее! — рявкнул я, топая к буксиру.

— Видом, — произнёс Шут мне в спину.

— Да? — полуобернулся я.

— Не будь я мной — я бы не советовал тебе стремиться вернуться в Золотой. Но я — это я. Так что до встречи, адвокат, — произнесла лолька и исчезла.

24. Божественный сток

Топал я к буксиру, вчувствовался в округу, был настороже. И мысленно проклинал эту несмешную сволочь: «не советует» он, скотина такая! Закинул меня в эту жопу мира, уж точно поспособствовал. И… чхал я на Шута. Приняв его «помощь», по его совету я оказался в текущем положении. То, что «могло быть хуже» — факт. Вот только даже этого божественная скотина, прославленная способностью «врать правдой», мне не обещала. И сейчас: не «не возвращайся — умрёшь». И даже просто — «не советую». А «если бы да кабы, да я не я»… Да пошёл он в жопу, урод несмешной, окончательно решил я и махнул рукой.

Вырубленные мной сопровождающие градоначальника притихли, как мыши под веником. Изображали из себя даже не потерпевших, а жертв. Явно пришли в себя (уж тройка — точно), но выдавали признаки бессознательности и ударенности адвокатом. Что, в общем-то, понятно: мало того, что сильнейший из них улетел чёрти куда от могучего пинка (что они могли и не видеть, кстати). Но вот беседа с Шутом происходила у них на ушах, даже если и головы были слегка контужены моими подзатыльниками. Так что лежали тихо, не отсвечивали и явно хотели жить.

Водоплавающие, во время боя и общения с божественной сучностью щёлкали клювами и хлопали развесистыми ушами, но после моей улыбки оживились и стали бодро загружаться.

— Лиам, долго? — уточнил я у старпома.

— Не больше десяти минут, почтеннейший Михайло Потапыч! Постараемся побыстрее!

— Ну-ну, старайтесь, — разрешающе махнул лапой я.

Чуть подумал, вырвал из мостовой несколько булыжников и поднялся на буксир. Запустил Диньку над неподалёку запакованным монитором и стал в него кидаться камушками.

— Эй, водоплавующие на мониторе! — рявкнул я. — Немедленно отвечать мне, а то потоплю к лешему! Или водяному, но точно потоплю, — тоном ниже поправился я.

То ли слова, то ли камни были убедительными. А может, на мониторе Рико были сплошь вежливые и культурные водоплавающие — и такого исключать нельзя, хоть и маловероятно. Но через полминуты после моего дипломатичного обращения открылся квадратный люк, и из него показалась морда, старающаяся выглядеть грозно и независимо. Получалось не очень: грозные и независимые так не дёргаются, петуха в голосе не дают, да и цветом рожи такими бледно-зелёными редко бывают.

— Что вам уг-г-годно, епископ⁈ — заорал этот водоплавающий.

— Уточнить мне угодно! — проорал я. — Мне ваш монитор сжигать к чертям, или вы мне не будете мешать⁈

— Приказа препятствовать вам не было! — заорал этот тип.

— А атаковать? — уточнил я.

— Тоже! Так что не будем, епископ! — проорал он.

А Динька, бултыхающаяся неподалёку, донесла до меня бормотание под нос: «Да и с приказом — в жопу! Пусть других самоубийц ищут. И развелось пророков…» — последнее тип буркнул скрываясь в люке, который после этого закрылся.

Тем временем водоплавающие загрузили добро и начали загружаться сами. А я стоял, напряжённо вчувствуясь: местные, судя по всему, просто так отпускать нас не хотели. Точнее, скорее, имитировали бурную деятельность: на периферии ощущений собиралась если не толпа, то немалая группа сильных владетелей. Правда, именно собиралась, в бой не рвалась, по крайней мере — пока. Но мешали праведному стремлению смотаться к ратуше, поискать там что-нибудь интересненькое и неприколоченное (в крайнем случае — не слишком крепко приколоченное). А отсутствие кораблей, кроме монитора — не давало возможности взять какую-нибудь скромную компенсацию в порту.