— Сторонам есть, что сказать? — уточнил судья.

— Ага! — радостно помахал я лапой. — Итак, судья: согласно законам Вакана, Плауструм выкупил не только права на доли, но и обязанности владельцев?

— Это… логично, — кивнул судья, переглянувшись с коллегами.

Как раз тот «люфт» законодательства, хромая нога, на которую я обратил внимание, знакомясь с законами. И судья признал, в данном и конкретном случае, при непротивлении коллег, этот факт.

— В таком случае, судья, я как представитель Лоса Лая, на основании закона «об имущественных спорах дольщиков», объявляю встречное судебное требование корпорации Плауструм, дольщику корпорации «Мобили Лая»!

29. Сомнительный фулл хаус

Моё заявление вызвало некоторый ажиотаж. Плауструм защёлкал клювом, но вскинулся и влез в какой-то саквояж, несомненно, для ознакомления с законами. Тем не менее, в их рамках моё требование было совершенно нормально. Дело в том, что пусть не прописывалось, но подразумевалась «добросовестность дольщиков». Если дольщик не добросовестен, то глава консорциума может его просто изгнать, именно как глава консорциума. И требовать через суд… компенсацию корпорации. Вся беда Лоса была в том, что он именно покидал корпорацию, тогда как ему всего навсего надо было… разогнать дольщиков за недобросовестность. Ну и сыграл роль тот момент, что иск был от Плауструма: кто суд инициирует, тот музыку и заказывает, до поры. Но главное, для чего я суетился: суд признал ответственность дольщика за долю, вклад и её состояние.

— Поясните суть иска, представитель.

— Поясняю. Мой клиент, Лос Лай, на основании недобросовестности, неисполнения его распоряжений как главы компании, выводит из компании дольщиков.

— Он собирался покинуть компанию! — заверещал корп.

— Передумал, — сиволапо оскалился я, на что Лос, до которого стало доходить, закивал как болванчик. — И не перебивай меня, когда я изволю отвечать на вопрос уважаемого суда, — махнул я лапой на корпа. — Так вот, аудит, как суд отметил, проведён. Усилия моего клиента отражены в бухгалтерии, так что мы имеем дольщика, который на протяжении многих лет наносил ущерб компании, нанёс ущерб моему клиенту. И помимо того, что этому бездельнику не место в рядах корпорации «Мобили Лая», Лос Лай требует возместить понесённые убытки.

— Ага… — потеряно пискнул клиент

— Это у нас убытки! — заверещал Плаустром. — Это мы…

— Потерпевшие вы, и хватит перебивать.

— И вправду, господин Палустром, это суд, а не базар. Помолчите, пока вас не спросят, — протянул судья. — Объявляю совещание на пять минут.

А я подскочил к клиенту и зашипел:

— Пиши срочно, в двух экземплярах!

— Что?

— Ты совсем дурак? — ласково поинтересовался я.

— Не совсем, — встряхнулся Лос и быстренько накалякал указание главы консорциума об «исключении из состава».

Ну а я быстренько пихнул один экземляр корпу, который начинал пугать цветом и перекошенностью рожи. И судьям впихнул, а тут же после окончания совещание радостно объявил:

— Прошу слова!

— Говорите уж, представитель, — вздохнул судья.

— Первоначальный иск, в свете предоставленных суду документов, выходит незаконным: у бывшего дольщика Плаустрома нет прав и оснований выдвигать имущественные претензии консорциуму «Мобили Лая» и его главе.

— Это так, по закону, — кивнул судья. — Что ж, будем рассматривать имущественные претензии к бывшему дольщику консорциума.

— Я протестую! — заподпрыгивал корп. — Мы понесли убытки!

— На которые пошли абсолютно осознанно, — припечатал я. — И если вы купили убыточные доли, о чём вас предупреждали, то должны были вложить в консорциум достаточно ресурсов, чтобы у консорциума не было к вам имущественных претензий. Не сделали — отвечайте по суду, — оскалился я.

— Представитель прав, господин Плауструм, — с некоторой ехидцей развёл руками судья. — Иск вами был подан вполне законно, аргументы приняты судом. Но в свете полностью законной и соответствующей организационным документам «Мобилей Лая» реорганизации ваши претензии стали ничтожны. А вот ответственность как дольщиков перед консорциумом — никуда не делась.

— Протестую! — повторял, как заклинание, Плаустром, но уже видно было — опустил руки.

— Протест отклоняется.

В общем, суд мы, как понятно, выиграли: из тринадцати судей нас поддержали восемь, два воздержались, глава судебной коллегии голосовал только в случае, если голоса судей разделились поровну. Ну и два типа голосовали против, но на общее решение это не повлияло. Суд вынес решение провести независимый аудит, с целью выяснения объёмов возмещаемого ущерба Лосу. А я потирал лапы: вопрос решился, день выжду и…

— ВИДОМ! — прогрохатало в зале так, что задрожал пол.

С этим рёвом двери в зал распахнулись, а на пороге стоял, сияя, как котячьи яйца… Гротах. В виде этакого атлета, в переднике кузнеца, с молотом на поясе. С опалённой бородой, но вполне антропоморфный, человек-человеком. Только здоровый, как сволочь, метра два с половиной ростом, не говоря о ширине плеч.

— Потянем? — мысленно и мужественно пискнул я.

«Нет, это не Жадина», — буркнул Потап. — «Драпать надо, если что. Может, и выйдет».

— Учту, — мысленно вздохнул я, оскалившись и помахав божеству лапой.

Народ в зале в это время щёлкал клювами и изображал мизансцену «никто не ждал божественного явления в зал суда». А божество зыркнуло на всё это, ухмыльнулось и продолжило тоном ниже.

— Тут ты закончил. А у меня к тебе разговор и дело. Следуй за мной, Михайло Потапыч, — с этими словами божество развернулось и неторопливо потопало.

А я, помахав лапой присутствующим, потопал за Гротахом. Агрессии он вроде не проявлял, да и Вакан — «его» город, если не де юре, то де факто точно. Собственно, ратуша ВСЯ — храм Гротаха, с некоторой оторопью констатировал я свои ощущения, формализованные с манифестацией божества.

Божественная орясина тем временем провела меня какими-то переходами, которые не факт, что конструкционно задумывались: от опускающихся лестниц, раскрывающихся в глухих стенах проходов таращило силой гротаховой. А через пару минут этой прогулки мы оказались в алтарной зоне храма.

— У меня, Потапыч, к тебе есть просьбы, — расположилось божество на лавочке.

— Приветствую, для начала, — помахал я лапой, рассевшись на другой лавочке. — А что за просьбы? И что мне за это хорошего будет? И не будет ли плохого? — уточнил я.

— Притащил Шут на нашу голову, — ухмыльнулось божество. — Хотя, возможно, он так и планировал — шут его знает.

— А мне всё сразу стало со страшной силой понятно, Гротах, — откинулся я на спинку лавочки с видом «ну, что ты ещё мне расскажешь?»

Потому что боги — не врут. А Гротах вообще среди них отличался редкостной приличностью, согласно всему, мне известному. Нет, божество, конечно: рушил народы, садистски изводил и мучил дома и пастбища, всё, как положено. Но при этом предельно логичен, рационален, честен. Не удивлюсь, если это следствие его аспекта — созидательного труда и творчества.

— Да, пожалуй, объяснить тебе будет справедливо. Давай так, видом, — повело рукой божество, и алтарную зону закрыло марево, как будто отрезавшее нас от Зиманды.

Вот только через секунду этот купол разнесло к чертям, а передо мной сформировалась жопа Потапа. Даже жопа была бешеная, а уж про морду, пырящуюся на Гротаха, думать страшно. Так что я немного подумал, задвинул лапами отложенные крипичи под лавочку и мужественно решил столь беспечно подставленную деталь топтыгина не пинать.

— Ну прости, древний медведь, — совершенно спокойно произнесло божество. — Не подумал. Присядь, послушай, я не против. Но от Зиманды я нас отрежу — мне это надо.

Потап рыкнул, но сел… чуть не раздавил, паразит мохнатый! Еле успел вывернуться из под призрачной жопы! А Гротах опять создал воздействие, которое, судя по бегло скинутому мыслеобразу Потапа, отрезало алтарную зону от всего. И пробил это непонятное Потап в твёрдой уверенности, что меня уже грохнули.