«Я ТАКОЕ не представлю» — хрюкнул топтыгин. — «Редкостная пакость, сам увидишь».

— Хуже той вонючки в клоаке? — аж притормозил я, с некоторым опасением.

«Нет» — с ощутимым облегчением выдал топтыгин. — «Тут другое, просто расколбасило это навку так непотребно, что не каждая навь такой бывает. И функциональна!» — последнее Потап отмыслил с очевидным удивлением, естественно не термином, а мыслеобразом (который прекрасно подходил к термину). — «Потому и дёргается, что расколбашенная», — задумчиво дополнил я.

А я реально заинтересовался — что там за пакость, что Потап даже после дерьмонави из крыс, тараканов и прочей дряни «даже не представляет»? Так-то у мохнатого воображение огого какое, особенно когда меня надо во всяких непотребных видах представлять.

Ну и шуршал по этому дурацкому ходу. Особо не напрягался: моё основное «оружие» в нави именно воображение, а вообразить летальную вещь что на воздухе, что в воде (что в вакууме, кстати говоря), да даже в твёрдой среде — возможно.

И, наконец, выбрался из пещеры. Навь под водой вполне соответствовала всему, что я видел из подводного — от передач, до нескольких попыток дайвинга. Лучше бы не пробовал, единственное что радует, что эти гребучую трубку надо в пасть вставлять, а не в ноздри или куда похуже… И дышать через неё душно, а главное — хрен выскажешь окружающему объективную критику этого окружающего.

А вот навка, дёргано мечущаяся, оказалась действительно той ещё — ни словом сказать, ни в протоколе описать, ни даже в приложении к протоколу.

— Экий редкостный по бредовости сюрреализм, — аж замер я, разглядывая это полупрозрачное нечто, дёрганно рассекающее волны то от меня, то ко мне, позволяя любоваться собой во всей «красе».

«Угу» — поддакнул топтыгин.

Дело в том, что данная навка была химерой. Но это довольно типично для нави, собственно большая часть тотемных зверей — химеры. Да и боги, вроде…

«И они тоже. Не все, но многие» — подтвердил Потап. — «Облика у них уже нет, но привычка какими были — остаются навсегда, я думаю. И Апоп» — вздохнул он. — «И Шутник, наверное».

— Думаешь Шут — петух рогатый? — заинтересовался я.

«Допускаю такую возможность, хотя с Шутником — не поймёшь толком».

В общем химера и химера, бывает. Только какая! Смотря на это создание в голову приходила только один сценарий: диснеевская русалочка (естественно — мультяшная) вылавливается экипажем Дэви Джонса (не владельцем соответствующего рундука, а именно киношным щуполомордым). И вот этот гипотетический Дэви, охваченный страстью к гипотетической русалке, трахает её до появления потомства. Потомство — не гипотетическое, а как раз та фигня, что мотыляла передо мной. Рыбий хвост, трески или ещё какой вкусной и полезной рыбины, метров двух длинной крепится к торсу, формой напоминающий человеческий. Из этого торса торчат многочисленные осьминожьи щупальца, различных размеров, с ярко выраженными «руками», помогающие если не при плавании, то в смене направления точно. Ну и голова, с щупальцами формирующуюми гротескную физиономию, с человеческими и очень грустными глазами.

— Но почему у тебя такие грустные глаза? — вспомнился грустный анекдот.

«Тебя бы так расколбасило — посмотрел бы я на твои гляделки» — фыркнул Потап. — «Любоваться будешь, или прибъёшь пакость?»

Прибить, естественно, надо. Потому что несмотря на печальный вид — голодом и безумием таращило именно от пакости. И сожрала она уже не одного человека — тоже чувствуется. Правда непонятно, кто лёг в основу этой непотребной химеры, что в общем и не слишком важно. А появилась она тут, очевидно, на каком-нибудь корабле, найдя «тихий уголок»…

«Хорош глазеть…Р-р-ры!!!» — зарычал Потап, да и я сам неслабо разозлился, внутренне зарычав.

Мимоходом заключил навку в ледяной кристалл, притянул её к себе и насадил на шипы, по сути разбив тварь на осколки. Сбросил Диньке образ «что делать» и задумался, что делать мне, благо соотнесение времени яви и нави (в этот раз) было «в мою пользу» и время на размышление давало.

Итак, эти псины сутулые, волки позорные и прочие неприятные личности, родичи Шунка, похоже решили со мной «рассчитаться» по примеру Захира. А именно, ко мне «не приближаясь», остановившись в паре десятков метров от моего почтенного туловища, подобрался териантроп. И, не приближаясь, развалился на песочке, поставив свой зловредный карамультук на рогатку, наведя его на меня. Стрелять «прям щаз» вроде не собирался: Динька у этого киллера хренова буквально на ушах сидела, осматривая и ожидая моей команды. Но явно ждал, имея меня в виду. Скорее всего, ждал когда я приду в себя, начну подниматься. Это практически наверняка значит, что я справился. И тут же выпалит в моё почтенство из ружья, в качестве «гонорара», скотина такая!

Единственное, что меня останавливало в праведном желании сжечь из нави огнём всю шунковскую кодлу, так это то, что стрелок явно был один. А несколько оборотней даже не пробовали приближаться. И пусть ничтожная, но вероятность, что этот чёртов снипер — не убийца, а «подстраховка» на случай если из нави вернусь не я, а навь. Такое пусть КРАЙНЕ маловероятно, но было, всё-таки, возможно. Что меня остановит от немедленного уничтожения всех, но вот этот стрелок…

«Заломать!» — веско вынес вердикт Потап, поддержанный гневной Динькой.

— Ты, Динь, лучше от этого придурка не отвлекайся, чтоб не пальнул, — держал я себя в медвежьих рукавицах и думал.

То что это покушение — понятно. Но убивать выходит просто нерационально, по крайней мере на данном этапе. Например, клятва Шунка богам насчёт заплатить мне денежку может на этом акте правосудия «слететь». Точнее, при обращении к божеству, то прикинет «мотивацию-ущерб» и скажет: Потапыч убил твоего родича, он тебе должен, а не ты ему. Вполне возможный вариант. А то что у этих собак сутулых есть деньги «на руках», что товары на складе не испортились и я их вообще смогу реализовать — никто мне справку не давал. В общем, выходит, рационально этого деятеля не «ломать», а ломать его стреляло. Прийти в себя, полноценно обернуться и… да и просто идти в Рико. В нормальном обороте чёрта с два что мне эти уроды сделают, а на прямое нападение я их уже просто и без прикрас перебью всех, предварительно помучив на тему ценностей и тайников. А не нападут — так полтысячи золотых мне Шунк должен. Никуда не денется, отдаст за сутки, ну разве что самоубьётся. Да и то, в этом случае я смогу к Аварусу апеллировать: либо перекинув клятву-долг на родню, либо получив себе призрака-раба. Вроде и не нужен, но выбирая из «нихрена» и «призрак-раб» — второй выглядит как-то прибыльнее. Потапу там на опыты, ещё что-то…

Так что к тени в виде териантропа-тюленя я подлетел в нави, без изысков, «напролом» сквозь воду и землю. Замер над ним, причувствовался, соотнёс наблюдаемое с полученным от Диньки. И выпустил в явь небольшого огненного духа, одновременно с кинетическим воздействием фейки на стреляло.

Ну и вернулся в тело, начав оборот ещё не вставая, слыша отголоски недавнего взрыва и жалобный и матерный вой.

— А что это у нас тут? — с радостным оскалом, уже беролаком воздвигся я на лапы.

А у нас тут был парень, с чёрной и кровоточащей, слегка дымящейся и разорванной физиономией. Гриб-зонтик из ружья, разорванного напополам. Духа я подпустил с целью инициировать все заряды на алхимической бурде, что пронырливый мышонок с огненной присадкой с успехом сделал. Ружье разорвало к чертям, стрелку разворотило наглое рыло и выбило наглые гляделки. Ну а Динька ударила по стволу телекинезом — пуля в стволе могла вылететь, причём попасть не в воздух, а в меня, что нахрен не надо.

Ну и, помимо риторических вопросов, улыбки и помахивания лапой, я внимательно следил и причувствовался. Пяток териантропов стояли на границе рощи, при моих движениях несколько фигур дёрнулись, но стояли на месте. Не магичили, за оружие не хватались.

Не дождавшись ответа (кроме матерного подвывания скорчившегося стрелка), я решил что хорош моему почтенству в этой дыре торчать.